«Такие тут распоряжения дают — завалить, обнулить»

«“Трехсотые” парни у меня на глазах вытекают, их никто не эвакуирует, они просто умирают»

«Я уже четвертые сутки без воды и еды. У меня во рту все сухо. Я не могу ничего, трясет, слабость. Такая вот ситуация». Видео с этими словами получила от своего брата Владимира Осколкова жительница Хабаровска Анастасия. 7 августа вместе со своим взводом он попал под обстрел в «ДНР». Из 23 человек погибли почти все, в живых, кроме Осколкова, остались трое.

«Из моего взвода все “двести” (убитые. — Прим. ред.). Три человека — “триста” (раненые. — Прим. ред.), тяжелые. Их никто не вывозит. Отправляют просто на смерть. Похуй, заболел или еще что — отправляют нахрен. Прокуратура бездействует. “Трехсотые” парни у меня на глазах вытекают, их никто не эвакуирует, они просто умирают. У меня по ходу дела сахарный диабет развился, я не знаю, что со мной: слабость, не могу идти, по сто метров передвигаюсь», — рассказывал Владимир сестре (это и другие видео есть в распоряжении редакции «Ветра»).

— Прикрепили его к части 06705 города Борзя (Забайкальский край. — Прим. ред.). Мы с ним созванивались, всё было хорошо. А в начале августа его отправили на боевое задание. А 7 августа он мне звонит, говорит, что почти все погибли. Я у него спросила: ты командованию своему сообщил? Он сказал: да, сообщил. А ему сказали: «Нам плевать, что ты будешь делать и куда ты пойдешь». На тот момент он кое-как дышал, — рассказала Анастасия «Ветру».

О том, как он выбирался с позиций, Владимир снимал видео и затем отправлял ролики сестре. По его словам, он шел буквально по трупам.

«“Двухсотые” валяются, никто не выносит. Гниют здесь. Командиры просто жопу прикрывают, когда говорят, что без вести пропавшие. Они знают, где люди лежат. Командиры сидят в блиндажах, только рассылают свои поручения. Отправляют по два человека в одну сторону. Лишь бы удержать блиндаж. Не пойдешь — завалят. Загасишься где-то (спрячешься. — Прим. ред.), птичкой тебя захуярят, своей же. Выследят и заебашат. Такие тут распоряжения дают — завалить, обнулить, птичка сожжет. Выводят ребят под “бабок ежек” (“Баба Яга” — неофициальное название разновидности тяжелых украинских дронов. — Прим. ред.), под минометные обстрелы, под минированные поля. Они только два шага идут — и всё, ног нет. Саперов нет, пацаны идут саперами», — рассказывал Владимир в видео.

Также он сообщал о поборах в его воинской части, о лишении военнослужащих выплат. И грозился дать показания на своих командиров:

«С деньгами проблемы. Ждите, говорят. Ребятам на том свете деньги не нужны. Все говорят, что там свиньи, а у нас кто там? Неужели вам президент России дал поручение так себя вести? Сомневаюсь. Вы мало того что на деньги пацанов ставите (кидаете. — Прим. ред.), свои карманы их деньгами набиваете, так вы еще на смерть их посылаете, чтобы они свое не забрали. Твари, если я выйду, я донесу это, всем донесу. Одеваешься за свой счет, что-то поесть с собой на “перед” — за свой счет. Воды на передовой нет, ребята от жажды встать не могут. Отношение блядское, они со своих бункеров командуют, чтобы себе звезды поставить и героев получить. А пацаны “трехсотыми” лежат, и всё пох. Ночью прилеты, с минометов стреляют. Я щас “открытку” (открытая местность. — Прим. ред.) перебегал, еле ноги унес. Дроны пиздец, пять на одного. Прежде чем идти сюда, подумайте сто раз, надо вам это или не надо. Всем тут на вас будет до пизды», — предупреждал военный.

«Спецназ» передавал собранную с военных наличку «Ворону»

Как рассказывает Анастасия, какое-то время с братом не было связи. 24 августа ей позвонил военный прокурор и сообщил, что Осколков числится самовольно оставившим часть (СОЧ), якобы он не вернулся из отпуска.

— Вова вышел на связь 26 августа. И говорит: «Как так? Я там, где меня бросили». Находился он тогда в районе Александрограда (село в Донецкой области). И кое-как начал выходить. Помогал ему человек с позывным «Хабара». Вова платил этому Хабаре деньги. В итоге брат вышел, доехал до Донецка и направился в Бердянск, — рассказывает Осколкова.

В Бердянске Владимир, как и обещал, дал показания против командования своей воинской части. По его словам, поборы начались еще с учебной части, на полигоне «Новоазовский» в Донецкой области. За каждую поездку с военных брали деньги. За то, чтобы съездить в Мариуполь, оформить банковскую карту, куратор войсковой части 06705 с позывным «Спецназ» взял с каждого по 20 тысяч рублей. За поездку в магазин за «нормальной» одеждой и медикаментами — еще по 10 тысяч. Деньги он передавал военному с позывным «Ворон». Затем военный с позывным «Крым» объявил, что контрактникам нужно скинуться на средства индивидуальной бронезащиты, стоимость одного комплекта — 110 тысяч рублей.

«14 военнослужащих из нашего подразделения согласились приобрести их. Сумму в 1 млн 540 тысяч рублей также отдавали наличными капитану с позывным “Крым”. Впоследствии я выяснил, что точно такие бронежилеты продаются в каждом военторге за 55 тысяч рублей», — говорил Осколков на опросе у следователя в Бердянске.

Также военным пришлось скинуться на рации — всего 312 тысяч рублей — и на генератор, еще 30 тысяч.

«23 или 24 июля мы выехали в Донецк для решения вопроса с банковскими картами — в банк ВТБ, куда также прибыл старший лейтенант Петров, который сообщил мне о том, что выполнять боевые задачи я буду вместе с ним в базовом районе, для чего мне необходимо отдать ему денежные средства в размере 570 тысяч рублей. Я передал ему их в наличном виде прямо внутри отделения банка ВТБ», — сообщал Осколков следователю.

15 августа он узнал, что числится самовольно оставившим часть. 

Дав показания, на время следствия Осколков остался жить в Бердянске. А 20 сентября его увезли в неизвестном направлении люди, представившиеся сотрудниками 123-го военно-следственного отдела Мариуполя.

«Я спросила: “Над тобой издеваются?” И он сказал: “Да”»

Только 23 сентября Анастасия получила весточку от брата: «Настя, пиши куда только можно, меня…» — далее сообщение в ватсапе обрывалось. После этого Осколкова написала множество писем в различные инстанции — писала трижды в Администрацию президента, обращалась в Минобороны, военную прокуратуру, к главе СК Александру Бастрыкину. Но бестолку.

— Мое обращение к Путину — я прошу: возьмите это дело на контроль, разберитесь с этой частью, ну сколько еще парней погибнет. Мой брат не отказывался идти на боевое задание. Его там бросили, он просидел там почти месяц. Он мне скидывал видюшки, как выходил оттуда. Он считал секунды между дронами, чтобы пройти «открытку», он снимал эти трупы, «двухсотые», как они там лежат, их никто не вывозит. Что происходит? Куда катится наша армия? Вы понимаете, если он дал показания против командования, я боюсь, я не увижу больше своего брата. У меня нет времени ждать месяц, пока мне ответят. Я уже не знаю, куда писать, — в отчаянии говорит женщина.

Видеообращение к Путину от Анастасии появилось в телеграм-канале «НЕ жди хорошие новости». 26 сентября с ней связался человек, который сообщил, что ее брат находится под Бердянском, в пункте сбора военнослужащих, самовольно оставивших часть.

— Сказал, что с братом всё хорошо. Скинул мне фото, на котором я увидела, что с братом не всё хорошо. Видно было, что ему плохо, глаза красные. И тут в этот момент мне звонит брат, говорит: «Сестренка, привет, я жив-здоров, я в 29-й армии». Но на заднем плане я четко слышу, как ему это диктуют. Я спросила: «Над тобой издеваются?» И он сказал: «Да». И связь прервалась. Это полный беспредел, человек дал показания против командования, а его засадили за СОЧ, хотя никакого СОЧ не было. Почему не разбираются? Несостыковок много, — недоумевает Анастасия.

Интересно, но выплаты за подписание контракта ее брат так и не получил. Когда его только призвали, выяснилось, что его военный жетон принадлежит не ему, а некоему рядовому Комарову.

— По этому жетону я лично зарегистрировала его в личном кабинете военнослужащего. Мы не знали, что это не его жетон. И он получал денежное довольствие. Первый месяц 38 тысяч, потом было 58 и 400 тысяч. На этом все. В этом месяце пришла выплата 31 тысяча. Ни боевых, ни миллиона, который при заключении контракта. И когда мы узнали, что это не его жетон, ему знакомые скинули его настоящий номер, в Алуште пробили, хотя это незаконно. И я попыталась зайти в личный кабинет по его жетону, а мне пишут: личный кабинет уже используется. Как так получилось, что другие люди сидят под его номером? — возмущается Осколкова.

Она рассказывает, что еще в июне писала обращения из-за отсутствия выплат за подписание контракта, однако ответа до сих пор не получила.

«Каждого, кто не пойдет, застрелите нахуй»

О принуждении к так называемым «мясным штурмам» говорят чуть ли не с начала войны. В интернете регулярно появляются видео, где командиры приказывают расстреливать подчиненных, которые отказываются идти на штурм. Вот на одном из них командир с позывным «Саваль» требует зачистить бойцов.

«Каждого, кто не пойдет, застрелите нахуй. Как предателей Родины. Я отправлю группу специально, чтобы зачистили этих пидоров, бля, которые засели там. Застрелите пару “пятиcотников” (отказников. — Прим. ред.) прямо там. Остальных поднять в штурм», — отдает приказ командир.

Военный Иван Пахаруков жалуется на командира с позывным «Восток». Последний регулярно отправляет военных в «мясные штурмы». А когда Пахаруков пытался с ним поговорить, тот пробил ему голову лопатой.

Кроме того, военнослужащий за свой счет купил мотоцикл для эвакуации раненых. При попытке забрать транспорт «Киборг» опять его избил:

«Вечером он пришел, ни слова не сказал, ткнул меня вот сюда в висок — я отключился. Избил меня сковородкой железной. Искалечил до такой степени, что я аж ходить не мог», — рассказывал Пахаруков.

Поборы и комбат «Курорт»

Поборы в воинских частях часто начинаются еще на этапе подписания контракта. Система поборов поставлена на поток, сказал «Ветру» правозащитник Александр Ким:

— В июне ко мне обратился человек, который рассказал про систему вымогательств у контрактников. Это было в воинской части 50333, 122-й полк в Ленинградской области. Этот человек рассказывал: комбат объяснял контрактникам, что в зоне СВО их не будут обеспечивать рациями. При этом комсвязи предлагал эти рации через него купить. Контрактники скинулись примерно по 25 тысяч на рацию и отдали эти деньги комсвязи, а потом тот передал им рации. И перед самой отправкой в Луганскую область рации забрали якобы на перепрошивку, и на этом все. Потом контрактникам рассказали, что комсвязи сбежал из поезда с 26 миллионами.

«Хочешь в отпуск — плати деньги. Не хочешь участвовать в следующем штурме — плати. Брали деньги с бойцов, которые получили выплаты за ранение. Командиры же знали, у кого есть они. Тех, кто отказывался, избивали или угрожали вывезти за линию без оружия», — рассказывал военный из Тюмени Виктор Свободчиков.

По его словам, за отпуск с него потребовали миллион рублей. Стороны договорились на 75 тысяч рублей в качестве аванса, а остальную сумму Свободчиков должен был перевести после приезда в Тюмень. Однако платить такие деньги Виктор не собирался и обратился в военную прокуратуру.

«Отпуск стоил у нас по 300 тысяч рублей — законный, который нам полагается. Любая государственная награда продавалась за определенную сумму. Также мы за свои деньги… ну, скидывались, естественно, там подразделениями, взводами, ротами — построили ему баню», — сообщал один из военнослужащих 139-го отдельного штурмового батальона.

По его словам, на должность комбата был назначен Караев Курабек Абдулаевич с позывным «Курорт», имеющий условную судимость за превышение должностных полномочий и поборы.

«С 2022 года на нем оформлено три квартиры в Донецке, которые он сдает в аренду. Плюс два магазина военторга, в которых продается полностью вся гуманитарка», — рассказывал военный.

Гуманитарную помощь, дроны и другое оборудование командир забирал, а солдат заставляли покупать оборудование за свой счет. Один чек выходил в 150–350 тысяч рублей. Также военнослужащий рассказывал, что Караев вместе со своим заместителем с позывным «Волк» и начальником штаба с позывным «Марк» отдавал приказы добивать раненых российских солдат. Сначала такие команды отдавали простым солдатам, но когда те отказались, командиры начали выполнять их самостоятельно.

Курабек Караев находится в базе «Миротворец». Он лично отдавал приказы добивать раненых военнослужащих. Этот же Караев был командиром бригады Осколкова, говорит его сестра Анастасия.

Как ранее писала «Верстка», главная военная прокуратура негласно запретила рассматривать жалобы на фронтовых командиров. 

«Есть негласный запрет из главной военной прокуратуры на расследования дел, в которых фигурируют офицеры, служащие в боевых бригадах в зоне СВО. Поэтому они могут делать что угодно, по факту у них есть иммунитет», — сообщал источник издания в прокуратуре.

Он же передал редакции массив «похороненных» жалоб. Их авторы получали отписки или не получали ответа вовсе. Расследований по фактам этих обращений не проводилось.

Юлия Парамонова