Вот и я дорндома

Новый альбом Ивана Дорна начинается так: группа играет ненапряжный соул, сам Иван мешает русские и английские слова, веселится, шутит, цитирует перестроечный хит «Ягода-малина», потом ударяется то в хип-хоп, то в психоделию. Мужчина, который с чемоданчиком в руках бежал за автобусом в клипе «Северное сияние», продолжает бежать по миру. И весь мир сконцентрирован в этом чемоданчике. На «Dorndom», где песни написаны латинской транслитерацией (помните, мы так писали смс в нулевые?), присутствуют: лихой фанк-рэп, босса-нова, печальный инди-рок с запутанным ритмом, поп-опера о победе жизни над смертью, а также психоделическая кода, медленно растворяющаяся в теплом французском воздухе. Ух, ах! Праздник!

А что если этот праздник — немного из другого времени? Что если эта пластинка несвоевременна?

Сейчас 2021-й кажется позапрошлой эпохой. А тогда журналисты по разным причинам занялись подведением музыкальных итогов в постсоветском мире. И Дорн стал символом всего лучшего, что с поп-музыкой случилось. Его строчка — в названии главной книги про поп. Его альбом критики провозгласили лучшим за 30 лет. Мешая Шуру и Jamiroquai, африканский бит и американский рэп, Дорн раздвинул границы поп-музыки и действительно убедил: нас — не стесняться любви к поп-сцене, а поп-сцену — не стесняться экспериментировать. Его альбом «Dorndom» должен был стать очередной вехой, подведением итогов, событием 2022 года. 

Как известно, он не вышел в мае 2022-го. Война мигом разрушила постсоветский поп-ренессанс: Дорн убрал свои треки из российских стримингов, а в интервью New York Times признавался, что его попытки при помощи музыки объединить людей провалились. При этом в Украине Дорн, по его словам, «не самый желанный гость»: в последние годы до и после начала войны его критиковали и за прошлые слова о «братских народах», и за стремление всё-таки выпустить русскоязычный альбом, и за дружеские отношения с российскими музыкантами-эмигрантами. 

Я вспоминаю его выступление в Петербурге 10 лет назад: конферансье от бога, он приветствовал публику стихами про соседей и любовь к ним. Собравшиеся на Елагином острове соседи отвечали взаимностью.

Любящий хаус и диско, Дорн впитал от обеих культур умение создавать сейфспейс на танцполе. Он всегда был жадным до нового, чужого, неизведанного. Бросить фанк и записать дикий хаус-трек? Ради бога. Вместо попсы на русском выпустить странный альбом электропопа на английском? Отлично! Перепеть Скрябина в хаус-стилистике? Годится! Дорн — настоящее дитя нулевых с их космополитизмом и открытыми (относительно) границами: зло по большей части побеждено, можно исследовать мир вокруг и брать лучшее для своих песен. Неудивительно, что Иван собирал вокруг себя похожих исследователей: на его лейбле Masterskaya выходили альбомы группы «Союз» — люди из минских панелек, поженив Пугачёву и босса-нову, несли радость и покой. 

Ну, а какая открытость, какой полет в 2022 году? Смешно представить. «Dorndom» мигом стал неизданным памятником прекрасной эпохе. Спустя три года многим он продолжает казаться таким: слишком развлекательная, слишком успокоительная, слишком космополитичная музыка в стремительно правеющем мире. Избыточная экзотика, танцы на костях, и так далее. 

Или нет? Мне кажется, что «Dorndom» — как раз самый своевременный альбом. 

Величие Дорна в том, что он умел отключиться от мира вокруг и продолжать делать самую светлую музыку в самые темные времена: так, его бестселлер «Randorn» вышел после Евромайдана и аннексии Крыма. И «Dorndom» тоже выглядит уместно в 2025 году, когда многие мечтавшие о лучшем мире потеряли всякую надежду. 

Дорн эту надежду дарит. Аполитичный в целом, он по полной исполняет свой долг гражданина и человека на пластинке. Закрытости и отчуждению он вновь противопоставляет песни, которые, как ниточки, соединяют самые разные жанры. Вот «hapkido»: французский конферанс, гуттаперчевый электронный бит, скоростная читка. Вот пронзительная «pereday»: тут есть и гитары, как в инди-роке, и замороченный ритм, и меланхоличный соул. Вот «La Re», где афрокубана встречает солнечный фанк. Ну и так далее. Будто в фильме про борьбу хорошего и плохого случился хэппи-энд и герои вышли спеть что-то жизнеутверждающее под занавес.

И если выбирать такую песню, то пусть это будет «deboshir» — новый опус магнум Дорна, его «Bohemian Rhapsody», его поп-опера. Здесь Abba и советский поп встречают грязный фанк, здесь Дорн красиво (создавая эффект присутствия) вворачивает интермедию с соло на рояле. Наконец, здесь он проговаривает свою программу по спасению мира, с которой можно только солидаризироваться. Он объявляет «войну войне»: «Конечно, мир не так чудесен, всё упразднили волшебство, но я спасу ваш скучный вечер. Только верните микрофон». Занавес, овация. Дорн недаром в пресс-релизе к альбому говорит, что «Dorndom» — о том, что «ядро ребячества никуда не делось». Оказывается, именно это ядро.

Цоевский стейтмент «мы хотим танцевать» может казаться чужеродным в мире, где слишком мало счастья. Но в том и загвоздка, что глобальная дискотека — отличное средство для борьбы со злом. Ну, или хотя бы сейфспейс. В этом контексте появление «Dorndom» на всех стримингах, включая российские, — абсолютно логичная история. В интервью Зинаиде Пронченко на Republic музыкант говорил, что у него сложное отношение к удалению песен из российских стримингов:

«Пусть лучше бы наша культура разбавляла российскую пропаганду, ведь музыка так или иначе всё равно сила. Она, конечно, очень мягкая сила. И в сравнении с пулями почти незаметна.

Эта позиция может показаться немного наивной: мол, ну какие песенки, мир в огне. Но в том и дело, что когда ты не можешь полностью контролировать мир вокруг, когда тебя лишили многих прав, когда ты остался совсем один, у тебя остается право слушать, смотреть и читать — и при помощи этого находить своих, объединяться ради этого. 

Симптоматично, что альбом вышел как раз когда в России обсуждают задержания музыкантов, которые пели хиты эмигрировавших из РФ артистов: музыка остается полем для протеста, высказывания — да, это поле становится меньше, но оно всё еще есть. Как говорил критик Александр Горбачёв по поводу другого важного музыканта нашего поколения: «У нас всё-таки есть право на счастье. И у нас есть право на песню». Этот текст был написан за несколько месяцев до войны, но этот тейк я считаю актуальным и сейчас. 

Дорн показывает, что хотя бы на час можно обрести счастье в песне. И ничего стыдного в этом нет. Living well is the best revenge.

Ну, и в качестве постскриптума. Сейчас стали актуальны «новые добрые»: русскоязычные артисты, выбравшие мягкий соул, тихую акустику и самоуспокоение в качестве метода выживания в непростые времена. Музыка как теплый плед, как безопасное пространство. Отчасти сюда же годятся новые альбомы Tesla Boy (на русском!) и «Бонда с кнопкой». Всё это было бы невозможно без Дорна: именно он принес теплоту, нездешний чилл, безграничный оптимизм и ненатужную душевность в русскоязычную музыку.